Лампас

Лампас Григорьев был двадцати двух лет от роду и ста шестидесяти сантиметров от земли.
С переломанной рукой и очками в пол-лица. Очки- оптические, лицо по площади не удалось.
Бедствие с рукой произошло акурат в тот момент, когда переросший его десятиклассник, в очередной раз назвал его портянкой.
Лампас не выдержал издевательства, выразил недовольство, получил в черты лица и упал. Рука сломалась без посторонней помощи.

Доковыляв до травмпункта, получил первую и последнюю помощь, заплатил за гипс и бинт. Писать заявление, под страхом непредсказуемого общения с полицией, не стал. Заплатил за соучастие врачей в хранении тайны.

Выйдя из обители костоправов и коррупции, Лампас свернул в сторону реки.
Топиться не стал. День был погожий, рука чесалась. Весна.

Усевшись на берегу на ветхую корягу, Лампас, включил мыслительный процесс. Мыслить было о чем. Хотелось подытожить прошлое и хоть как-то очертить горизонты будущего.

Итоги прошлого откровенно угнетали, горизонты выглядели широкоформатным пятном.

Для него до сих пор оставалось загадкой — Как так? С чего это Ленка, за робкий поцелуй и букет цветов, одарила его оплеухой, а с соседом по парте — Лехой, глубоко изучала его «духовой» инструмент. Цветов он ей не дарил, нежности к ней выказывал.., так, пару раз в коридоре ей по заднице хлопнул, вот и все дела.

Вопросов было много, логики никакой.

Отогнав мрак прошлого, Лампас решил вернуться к светлому будущему. Отсутствие в этом пятне откровенных пи*дюлей и фатальных неудач, уже радовало героя. Оставалось добавить немного радужных красок, что ему, онанисту со стажем, труда не составит.

И вот, где-то на границе зеленого и синего цвета, Лампас был вынужден прервать свои прожекты. Вода в реке забурлила, помутнела, кипеть не стала.

Пока Лампас безуспешно старался вникнуть в гидрофизические процессы, на берег выбросило средних размеров рыбину.

Пресноводная билась хвостом, а наш герой стал сокрушаться на тему -неумения разделывать дичь ни одной из стихий.

Вода угомонилась, рыба застонала, Лампас притих.

Хоть читатель с первых строк мог подумать, что наш герой - очкастый ботаник, готовящийся к защите по квантовой механике, это далеко не так.

Он — обыкновенный фофан с плохим зрением.
-...сь хмня в ...оду...- послышалось ему. -...бхрось... ну же...
-Чо?- в никуда ответил он.
-В в...оду мен...я брось!
-Кого?
-Меня!
-Кого меня?
-С...х...лядь?
-Кто *лядь?- возмутился было Лампас, но вспомнив про руку, резко притих.
-Да не *лядь, стерлядь! Рыба. Перед тобой лежу. Брось кхкххх...в воду.
-Рыбы не говорят...
-Ты меня брось, я тебе еще спою...
-Щас, ты не волнуйся, все будет в лучшем виде.- сказав, ушел.

Через минуту он вернулся, неся в руках старое ведро с засохшей краской на стенках. Не сбавляя шага, он подошел к берегу, зачерпнул воды, вернулся к пострадавшей и взяв за хвост, бросил в ведро.

Рыбка сделала несколько судорожных движений, высунула голову из воды, вернулась в исходное положение, вильнула хвостом и застыла.

-Пой!- в приказном порядке обратился Лампас.
Рыба прохрипела, откашлялась и заговорила:
-Зачем?
-Как зачем? Сама сказала: «брось воду, я тебе спою»,- пой!
-Это твое первое желание?
-Нет, это твое прошение о помиловании. О желаниях разговор будет отдельный. Пой!

Мат прокуренным голосом в исполнении привокзальной проститутки можно считать соловьиной трелью в сравнении с тем, что удалось услышать от родственницы семейства осетровых. Песня «Надежда», которую она решила донести до узкой общественности, не только не справилась с основной задачей — нести уверенность в завтрашнем дне и надеяться на лучшее, но и вызвала серьезный спазм желудка у единственного слушателя.

-Заткнись!- повинуясь инстинкту самосохранения, прокричал Лампас. Молчать!

Рыба замерла. Лампас растворяя хаос недавних звуков в наступившей тишине, вдруг понял, что он, он, и никто другой, является хозяином сложившегося положения.
Впервые в жизни. Никогда ранее. И неизвестно будет ли в будущем. Сейчас и здесь. Он волен поступать так, как ему этого хочется, или того хуже, вздумается.

Рыба молчала. То ли была немногословной, то ли разумной. Болтать в ее положении ухе подобно.

-Сколько у меня желаний? - справился он у рыбы.
-Дв...три.- поправила себя пленница, поймав на себе далеко недружелюбный взор спасителя.
-Ошибаешься. Желаний будет столько, сколько захочу. А в награду, буду за тобой, как за золотой следить.
-При чем тут золото? Золотых рыб не бывает...
-А говорящих, прям, пруд пруди? Делаем так, мне надо все обмозговать. А ты тем временем, не нарушай покой.


Лампас улегся на траве и стал строить хитроумную(с его точки зрения) цепь предстоящих событий.

Размеры, формы и внешний облик, желаемых в имущество зданий, менялись с такой скоростью и отличался такой безвкусицей и бездарностью, что Лампаса без раздумий приняли бы в свои в ряды мелкие царьки- казнокрады постсоветского пространства.
Внутренняя отделка сплошь состояла из золота и позолоты, платине доверили лишь смесители и унитаз. Мебель была массивная, резная и дорогая. Именно дорогая. Породы деревьев его не интересовали, он их не знал. Главное, чтобы все было самым дорогим.

Еще не был определен род (обязательно) внешнеэкономической деятельности, но уже были задействованы: пышногрудая бухгалтерша и длинноногая секретарь-референт широкого профиля.

Свататься он решил не ниже чем к дочери самого-самого. Этот вопрос не обсуждался и был утвержден в первом же чтении.

Роль рыбе уделялась скромная. Жить в аквариуме и исполнять желания в обмен на пищу. Проживание ее проходило в полной секретности, в отдельной, всеми возможными средствами охраняемой комнате.

Для души он завел щенка Лабрадора, назвав его в честь своего кумира — Стасом.

Дела шли хорошо, сватовство прошло успешно. На свадьбе пели все. Бесплатно.
Возможности, влияние и власть Лампаса росли в таком масштабе, что он не только перестал обращаться к рыбке, но и стал забывать о ее существовании.

В один прекрасный день, его супруга, дочь самого-самого, застала его в позе писающего мальчика. С той лишь разницей, что взамен сосуда перед ним находилась секретарь-референт воодушевленно справляющаяся с его инструментом.

Истерика. Скандал. Угроза пожаловаться отцу.

-И что?- равнодушно ответил Лампас. -Что мне будет? Иди жалуйся кому хочешь.

А сам тем временем, уверенно направился в комнату к рыбе.
Стас, виляя хвостом, плелся рядом. Дверь отворилась. Лампас неторопливо подошел к аквариуму и... Откровенно ох*ел.
Аквариум смердел. В мутной воде с трудом можно было различить скелет рыбы.

Не успел он прийти в себя, как в комнату вошли двое в штатском и попросили следовать за ними. Пес, не поняв ситуации, стал тереться об хозяина, приглашая поиграть.
Лампас со всей дури огрел щенка пинком. Щенок встал, оклемался и пустившись вразвалочку, запел грубым голосом:
-А яяя, миллага узнаю па-пахотке...

Ошарашенный Лампас отшатнулся. Опрокинул аквариум. Поскользнулся на залитом водой полу. Упал, больно ударившись рукой...
-Твою мать...
-------------------------------------------
«Он носит, носит брюки галифэ.
А шляпу он носит на панаму,
Ботиночки он носит нариман...», - Пела рыба из опрокинутого ведра.

-Ты че, хозяин, меня убить хочешь? Че ведро навернул?
-Фу.., пронесло, я уж думал мне трындец!
-Ну. На чем порешил? Как существовать будем? Какие желания имеются?
Скажу откровенно, мне надо обратно в реку. Буду благодарна, в количестве четырех... заметь — четырех... желаний, если ты меня отпустишь. А?
Да подожди ты, дай в себя приду. Делаем так. Все равно от твоих исполнений желаний счастья никому нет. Отпущу тебя так. Будь счастлива сама. Я сам как-нибудь...
-Как ты сказал? Будь счастлива?
-Ну да! Будь счастлива! - И взяв ведро с рыбой, выплеснул в реку.

Лампас сел на корягу, с трудом переваривая произошедшее.

Вода в реке забурлила, помутнела, кипеть не стала.
Из воды вышла пышногрудая, длинноногая красавица.

-Ну что, герой?! Ты первый - кто меня желанием не обременил. И счастья пожелал. Твоя я...
Лампас не дал ей договорить. Смахнул слезу. Подошел впритык и поцеловал родимую в пупок.

Был он ста шестидесяти сантиметров от земли.