10 лет после пятидневной войны Грузии и Южной Осетии (3 фото)

Военный корреспондент Александр Коц поделился своими болезненными воспоминаниями о том, как он оказался в самой гуще событий в августе 2008-го, когда был ранен во время войны Грузии и Южной Осетии. Ровно десять лет спустя сознание по-прежнему рисует эпизоды из боя, во время которого погибли 22 человека. Это была треть наших потерь за пятидневную войну.

Спустившись с объездной Зарской дороги, первая колонна российских войск медленно втягивалась в цхинвальскую улицу Герцена в районе «Шанхай». 30 боевых машин, кашляя дизелями и озираясь стволами, на ощупь, без прикрытия с воздуха и свежих разведданных, шли к батальону миротворцев, который уже вторые сутки утюжили прямой наводкой грузины. Задача - не дать замкнуть кольцо вокруг города, отвлечь на себя огонь и тем самым обеспечить эвакуацию миротворцев и около сотни гражданских, прятавшихся в подвале российской казармы.
Спустя 10 лет сознание вспышками выхватывает из памяти эпизоды боя, в котором погибли 22 человека. Треть наших потерь за всю пятидневную войну.



- Пулеметчик слева! - ору, перекатываясь по броне бэтээра и падая на дорогу.

Майор Денис Ветчинов вскидывает автомат, пули вырывают клочки одежды из натовского камуфляжа пулеметчика. Тот оседает, словно складываясь, на землю. Не по-киношному...

- Инал, вали их! - кричат командиру 3-го батальона югоосетинского спецназа Иналу Базаеву.

Перед ним, на обочине у забора, два оцепеневших грузинских бойца. Один пытается поднять автомат. Короткие очереди в упор. Или ты, или тебя.



- Гранату! - еще двое, вынырнувшие из кустов, грузно падают от глухого взрыва.

Бой в упор. Люди убивают друг друга с 5-10 метров. Нереально...

- Я ранен! - оператор съемочной группы Сладкова Леня Лосев хватается за руку. Сквозное, маленькая дырочка на входе, маленькая на выходе, тоненькая алая струйка по бледной коже.

По колонне лупят из танков, гранатометов, пулеметов. Грохот боя незаметно превращается в фон, и кажется, что взлетающий на воздух БТР делает это совершенно беззвучно. «Запасные джинсы, два блока сигарет, три бутылки водки», - зачем-то отмечаю про себя содержимое рюкзака, оставленного на броне. Курево и выпивку вез друзьям-журналистам, заблокированным в штабе миротворцев...



Бежим вдоль забора в хвост колонны, продираясь через густые кусты роз. Силуэт солдата в натовском камуфляже. «Я журналист!» - кричу, инстинктивно прикрывая голову руками. Сильный удар, роняющий меня на землю, вывернутое наизнанку предплечье вязкое и липкое... «Будет добивать», - несколько секунд жду выстрелов в спину. Оборачиваюсь - лежит. Денис Ветчинов успел его «снять».

До того, как сам был смертельно ранен.

Трясущийся кузов «КамАЗа» на серпантине, стонущие перебинтованные солдаты, нескончаемый поток техники в обратную сторону. Я уезжал от войны в полной уверенности, что вернуться еще успею, что продолжаться она будет еще долго.

Уже в госпитале одной здоровой рукой я написал репортаж о героизме российских бойцов, честно рассказав и о том, что реактивную артиллерию командующий 58-й армии наводил с моего спутникового телефона (не было связи). И что боезапаса для танков катастрофически не хватало, как и солярки для боевых машин...

Именно после Цхинвала мы начали перестраивать армию. Она ощутила плоды этого очень скоро. Потекли деньги и на восстановление Южной Осетии.
Но тут все было не так оптимистично. Мягко говоря…